Известные люди о ситуации вокруг НТВ

Этот разговор, состоявшийся через пару дней после вручения ТЭФИ, начался с моих предположений, что обстановка на церемонии свидетельствовала: телевизионщики устали от информационных войн, политических наездов и финансовых противоречий, чувствовалось желание коллег-конкурентов делать шаги навстречу. Поинтересовалась, есть ли у самого Киселева и сотрудников его компании готовность к ответным шагам

– В разговорах о каких-то войнах, раздрае внутри телевизионного сообщества часто неправильно расставляются акценты. Нас бы оставили в покое, дали бы работать, и мы были бы счастливы. НТВ никаких войн с другими каналами не начинало и готово жить с ними в дружбе.

— Но можете ли вы сказать, что НТВ вольно или невольно не ввязалось в эти междоусобицы — не политические, а чисто профессиональные.
— Приведите хоть один пример.

— Излишне обиженный тон, каким во время событий вокруг «Курска» ваши ведущие определяли РТР: «единственно допущенный»...
— Это не война с другим каналом, а просто объяснение зрителям, почему на одном канале есть репортаж с борта «Петра Великого», а на другом нет. Массовому зрителю это ведь не понятно. Поэтому мы и вынуждены говорить, что у нас сейчас существует дифференцированный подход со стороны властей к разным средствам информации. Лояльным, тем, кто старается избегать критики власти, создается режим наибольшего благоприятствия. Тем же, кого считают нелояльными, создают препятствия. Это не ново.

— Не ново, и было время, когда в начале своей деятельности НТВ попадало в число лояльных. Cо всеми вытекающими последствиями.
— Напрасно вы так думаете. Как раз в начале существования, во время первой чеченской войны, НТВ испытывало большие сложности и давление со стороны властей.

— Но был еще и 1996 год.
— Про 1996 год уже столько сказано, что я не добавлю ничего нового, могу только повторить. Тогда нами была допущена ошибка: мы слишком приблизились к власти, дали ей возможность полагать, что она и впредь сможет нами манипулировать. На самом деле мы с вами говорим не про телевизионное сообщество, а про состояние нашего общества в целом. Это история про те нравы, которые существуют на нашей политической сцене. Какая страна — такое и телевидение.

— Но история эта с политических верхов спустилась на уровень телевизионных профессионалов.
— Разумеется. Когда в конце весны — начале лета 1999 года в подконтрольных Кремлю СМИ вдруг откуда ни возьмись стали появляться сюжеты, направленные против НТВ, стало ясно, что противостояние перешло и на собственно телевизионный уровень.

— Еще два года назад вы повторяли, что НТВ — команда единомышленников. А теперь межа раскола прошлась именно по НТВ, по вам лично. Вам ведь пришлось друзей терять.
— Не считаю, что произошел раскол. Да, некоторые ушли, но НТВ осталось командой единомышленников. Каждый уход — это отдельная человеческая история. Кто-то ушел достойно, кто-то некрасиво, кто-то ушел, и я вздохнул с облегчением, кого-то я сам попросил уйти. С профессиональной точки зрения мне было жалко только потери Ревенко. Но потом оказалось, что в «Вестях» работает совсем другой Ревенко. И, увидев, что человек мгновенно перевернулся, поменял взгляды, я мысленно перекрестился. Ушедшие с НТВ, на мой взгляд, потеряли больше, чем приобрели. Наблюдая за работой бывших наших корреспондентов, не могу избавиться от ощущения, что они стали собственной бледной тенью. И наоборот — пришедшие к нам молодые ребята быстро прогрессируют. Я доволен, что произошло очищение. У нас давно не было такой хорошей обстановки в творческом и человеческом плане.

— То, что произошло с вами и с вашими коллегами, вы расцениваете как предательство?
— Это надо еще заслужить, чтобы Киселев считал кого-то предателем! Предать может друг. А если человек не был другом или только делал вид...

— Но как после семейного развода: бывает, разойдясь, люди нормально общаются, а бывает, все кончается драками. Ваш «развод» со стороны выглядит не слишком полюбовным. Вот вы, Евгений Алексеевич, сейчас готовы сказать добрые слова об Олеге Добродееве или недавний раскол перечеркнул и годы вашей совместной работы и дружбы?
— Добродеев был одним из создателей НТВ. Так же, как и ваш покорный слуга, и Игорь Малашенко. Каждый сыграл свою роль. Самую большую — Малашенко. Роль Добродеева тоже огромна, он очень много сделал для компании. Но он ушел. Наши пути разошлись. И мне бы не хотелось комментировать все, что было потом.

— Понятно, что по-человечески вам неприятно слышать оценки тех, кто ушел. Но с водой обиды можно и ребенка выплеснуть. Не пробуете ли вы отыскать в их критике зерно истины? Я приведу, если позволите, несколько критических замечаний в адрес НТВ, которые звучали со стороны вас покинувших. Например, что для развития негосударственного ТВ нормальные отношения с государством необходимы хотя бы потому, что основные источники информации находятся в верхах, и, находясь в постоянном конфликте с властью, невозможно получать эксклюзивную информацию.
— Я знаю, что это говорил Владимир Кулистиков, и поэтому не хочется вступать в прямую полемику. Если человек, который отвечал на канале за информацию, уйдя в отставку, на следующий день начинает себя публично сечь, он выглядит по меньшей мере нелепо.

— Но если даже не учитывать то, что сказал Кулистиков, представителей власти, реально принимающих сегодня решения, в программах НТВ стало значительно меньше. Мелькают одни и те же фигуры второго эшелона — Немцов, Хакамада, Митрофанов...
— На самом деле у нас бывают и представители власти. Но давайте отойдем от клише типа «НТВ поддерживает Лужкова (Примакова, Явлинского...)» НТВ исповедует не модную нынче либеральную идеологию. Высшей ценностью в любой нормальной стране должны являться права человека и свободы, а государство существует для того, чтобы эти права и свободы защищать и обеспечивать. Государство — это не полубожественная субстанция, которой надо поклоняться, а всего лишь аппарат чиновников, который мы, налогоплательщики, наняли на работу и имеем право контролировать.

— Вряд ли наша власть так уж существенно поменялась за те семь лет, что существует НТВ. А прежде власть готова была с НТВ существовать, предоставляя льготные условия — кнопку, кредиты...
— Власть — это не абстрактная субстанция, а конкретные люди. Тем более что за ельцинскую эпоху была создана модель принятия решения очень узким кругом. И от того, кто эти люди, зависели наши отношения с властью. Что касается отсутствия в эфире НТВ некоторых власть имущих, так чиновники, политики приучены у нас держать нос по ветру, спинным мозгом чувствуют конъюнктуру. Кремль еще и отмашки не дал, но многие уже заранее боятся упрека — на антигосударственное телевидение ходишь! Но можно плевать в потолок и сетовать, что если не наладить отношения с властью, то у нас не будет эксклюзивной информации, а можно с этими источниками работать, договариваться.

— Удается договориться?
— Пробуем. Посмотрите, в эфире НТВ в последнее время были председатель ЦИК Вишняков, губернатор Хакасии Алексей Лебедь, министр труда и социального развития Починок... И потом, в последнее время НТВ становится чуть ли не единственным общенациональным каналом, где можно увидеть в прямом эфире политиков, которые осмеливаются критиковать власть. А что касается способности договариваться, то даже на переговорах с «Газпром Медиа» нам в последнее время удалось найти общий язык. Условия мировой комментировать не буду, мы соблюдаем режим конфиденциальности. Но...

— ... появился оптимизм?
— Я его никогда не терял.

— Теперь вы уверены, что НТВ будет существовать?
— А как вы себе представляете, что НТВ не будет?! Буквы можно оставить при любом хозяине, вопрос в людях. Существует набор расхожих, далеких от действительности представлений о том, что такое НТВ. Люди склонны свои ценности экстраполировать на других. Наши недоброжелатели думали, что чувство гордости от причастности к НТВ — это досужие разговоры, что любого журналиста можно купить. К сожалению, некоторые наши коллеги дали возможность так думать обо всех нас. Но НТВ в свое время создавалось людьми, которым это не нравилось. И мы создали компанию, в которой нет места «джинсе», где за все время не было ни одного проплаченного материала.

— За все годы? Вы гарантируете?
— Гарантирую.

— Но недавно в разговоре со мной Добродеев признался, что и на НТВ это случалось, особенно в первое время.
— Я бы уточнил: в первое время случались попытки протолкнуть «джинсовые» материалы, и их авторы долго в компании не продержались. Но мы уходим в частности. Я же говорю о краеугольных камнях НТВ. О том, что в принципе НТВ создавалось людьми, хотевшими создать условия для работы сотрудников, при которых у тех отпала бы необходимость ради нескольких сотен долларов жертвовать своим положением в компании. И создали. Для наших оппонентов оказалось неприятной неожиданностью, что люди в какой-то момент не хлынули с НТВ. На это был весь расчет, планировали, что уйдут человек 20—30. Для Волошина, Лесина и многих других было большим разочарованием, что ушли единицы. Многим казалось, какая разница, с кем Киселев будет работать — с Гусинским или с Лесиным. Тем более что люди, проявившие удивительную гибкость, теперь прекрасно работают с Лесиным.

— Что из случившегося в последнее время вам лично далось труднее всего?
— Выдержать прессинг. Представьте себе: средь белого дня уходит Добродеев, я остаюсь. Задача номер один — заставить людей поверить, что я могу исполнять обязанности руководителя компании отнюдь не хуже. Потом заставить людей поверить, что это только к лучшему, что вслед ушли еще несколько человек, — без них мы только сплотимся, очистимся и будем работать гораздо дружнее.

— Задача из области психологии.
— Работа с личным составом — самое главное, что есть в работе топ-менеджера.

— Пришлось штудировать специальную литературу по психологии?
— По менеджменту. Я всегда очень серьезно отношусь к любым обязанностям. Скажу только, что основная часть моей работы — это работа с людьми.

— С вашей тягой к аналитике вы не могли не размышлять, что поведи вы себя в той или иной ситуации иначе, и все сложилось бы по-другому.
— Я человек, склонный всегда сомневаться и много думать, правильно ли я поступаю. Не люблю простых решений, которые лежат на поверхности. Анализируя, пришел к выводу, что иных вариантов у нас не было, когда многие говорили: «Неужели вы не можете с ними как-то договориться?» На самом деле компромисса быть не могло, потому что та сторона не была готова к компромиссам. В какой-то момент они поставили перед собой цель работать на полное наше уничтожение. Думали, посадим Гуся, он сразу поднимет руки кверху, договоримся с Киселевым, а нет, так выкинем его, пусть уйдет с ним дюжина его клевретов, посадим другого, и все будет работать, как прежде... Потом выясняется, что план их пункт за пунктом проваливается. И без наиболее известных политических журналистов и нескольких программ — «Итогов», «Гласа народа», «Кукол», «Итого» — компания просто теряет свое лицо, а значит, и цену, ее уже никакому инвестору не продать.

— Один из упреков ваших оппонентов сводится к тому, что вам удалось провести под лозунгами защиты свободы слова обычное долговое дело и что к реальной угрозе свободы слова это никакого отношения не имеет.
— Это говорят либо дураки, либо подлецы. Почитайте, что иностранная пресса пишет! У западных корреспондентов почему-то никаких сомнений по существу конфликта не возникает. Власть строит жесткую вертикаль. Новая власть хотела бы контролировать все. И ей не нужны те СМИ, которые задают неудобные вопросы. Готов согласиться, может, речь не о свободе слова вообще, а о некоторых ограничениях: про что можно говорить, а про что нельзя. Эдакая гласность вместо свободы слова.

— Власть у нас в ближайшее время не поменяется...
— Но власть может стать мудрее, обновиться. Я сохраняю надежду, что в правительство и Кремль придут новые люди, что власть наберется опыта, научится искусству компромиса, в том числе и искусству строить отношения с независимыми средствами информации, которые по природе своей не могут не быть критически настроены.

— Благие надежды на перемены власти к лучшему могут и не сбыться, а лицензия на вещание у НТВ истекает в 2002 году...
— Даже если бы лицензия НТВ истекала не через два года, а через два месяца, не вижу достаточных законных оснований, чтобы лицензирующие органы отказали нам в продлении.

— Думаете, что власть настолько не обнаглеет?
— Когда был пожар на Останкинской башне, у власти было достаточно возможностей сделать так, чтобы мы не вернулись в эфир. Был шанс заявить, что именно наш передатчик башня не выдержит. При общем уровне нахального цинизма некоторых высокопоставленных госчиновников, отвечающих в том числе и за телевидение, они могли с доброй улыбкой это сделать.